Юрий Норштейн: «Режиссеры вообще негодяи, их надо после фильма казнить»

Интервью с человеком, который снял "Ежика в тумане"
  • Юрий Норштейн явно родился не в то время: при советской власти его «Сказка сказок» не устраивала чиновников из Госкино, после перестройки он почти 30 лет не может закончить уже ставшую мифом «Шинель» по Гоголю - нет денег. Поговорить с мастером большая удача. Он не жаждет публичности. В Плесе, во время кинофестиваля «Зеркало», нам удалось пообщаться с художником, который приехал показать знаменитого «Ежика в тумане» и еще несколько своих работ, в том числе и отрывки из «Шинели».

    - Юрий Борисович, все меньше хороших фильмов на широких экранах, в основном зрителям предлагают коммерческое искусство, это касается и мультипликации. Кто-то приспособился и сам ищет деньги на свои проекты…

    - Культура не может быть в частных руках, это не частное дело, это дело отечества, это самоотречение. Сейчас в обиход вошел термин «искусство самовыражения». Но ни о каком самовыражении здесь не может идти речи. Ведь культура - как некая атмосфера, о которой писал Вернадский. Она образуется из культурных деяний и должна вести человечество. А все произошло ровно наоборот.

    Но мы еще, видимо, не слишком упали. Наверное, надо совсем достигнуть дна, когда мы вдруг поймем, что культура остается только очень маленькими островками – в виде этого фестиваля или каких-то других. Может быть, тогда что-то начнут соображать и думать.

    Почему-то зло все время побеждает. Это неискоренимо. Я с каждым годом становлюсь все более и более пессимистом. Не потому, что приближаюсь к смерти, в этом как раз нет ничего противоестественного. Противоестественно, когда власть предержащие не понимают, куда ведут они страну.

    Несколько лет назад я узнал, что Плесский музей был ограблен и пропало несколько работ Левитана. Это позор: получается, что у нас находятся средства и силы, чтобы охранять дачи высокопоставленных чиновников в том же Плесе. А на музей денег не хватило. И это показатель отношения к культуре. Я когда на эту тему начинаю разговаривать, кроме гнева и боли ничего испытывать не могу. «Пепел Клааса стучит в моем сердце».

    - И все же есть еще, к счастью, те, кому необходимо серьезное искусство. Ваш «Ежик в тумане» любим многими поколениями. А расскажите, почему вы выбрали именно Алексея Баталова, чтобы он озвучивал ежика?

    - Мы с ним перешли на «ты», и я могу теперь говорить «Алеша Баталов». Почему выбрал? Потому что его голос – абсолютно божественный, интонацию которого, я думаю, он получил от Ахматовой, поскольку Анна Андреевна, приезжая в Москву, жила у них на Ордынке, у нее была комнатка 6 квадратных метров.

    Леша рассказывал, что там только диван умещался. А Ахматова уже была довольно грузной женщиной. Но она умещалась там на этом топчанчике. Вот и все хоромы – это к вопросу о том, из какого сора растет поэзия. И вот эту неторопливую гармоническую интонацию он перенял от нее. У него не голос, а музыкальный инструмент и по сию пору.

    Вообще я смотрю на кино как на некое оркестровое, симфоническое сочинение. Даже если оно камерное, оно все равно симфоническое, потому что состоит из огромного количества инструментов. В это понятие входит не только инструментовка озвучания, а еще и много слоев изображения как такового, где свет, тон, гармоничность, контраст, все гармонии от черного к белому и наоборот, очень скромная цветовая гамма, которая чем скромнее, тем она возвышеннее. Сюда же входит огромное количество звуков, которые мы всегда слышим на периферии.

    Ну, а что касается голоса, то он тоже содержит в себе все эти необходимые обертона. И чем больше их, тем благороднее он будет звучать, тем интереснее нам будет его слушать. Так что с Баталовым тут было совершенно, как и со Славой Невинным. Он же чем-то даже похож на медвежонка. Когда он пришел озвучивать, я увидел – вот что такое большой актер, который отвечает за свое творчество везде. Даже если ему надо междометие сделать, он может так озвучить, что междометие будет прочитываться как слово.

    Я помню, когда Слава Невинный записывал этот монолог медвежонка, кстати, очень хорошо написанный Сергеем Козловым, то он записал, только когда пришел в нужное состояние, устал и с него буквально градом полился пот.

    Так же, как Калягин, который пришел и как выдал колыбельную Волчка, когда он там с ребеночком – «баюшки-баю»… И он тоже постепенно дошел до этого состояния, когда вдруг на моих глазах превратился в Волчка, и вдруг перед ним возникла колыбель, и он стал с этим ребятеночком гулить. И вот он пока не вошел в это абсолютно полное актерское состояние, этого не мог сделать. Но зато как сделал потрясающе!

    Дальше здесь должен быть обязательно разговор и кинооператоре, и о художнике. Художник моих фильмов – моя жена Франческа Ярбусова. Я иногда начинаю говорить о ней, а потом думаю – ну вот, опять пошел про свою жену рассказывать. Хотя на самом деле я говорю не о жене, а о художнике-постановщике моих фильмов. И уж поверьте, сколько она страдала на этих фильмах! Сколько там было не просто скандалов, а таких безумств, когда я понимал, что я сволочь.

    Режиссеры вообще негодяи, их надо после фильма казнить. Они, пользуясь трудом других, добывают себе славу, а потом говорят: «Я сделал фильм». Но так получается, что без дирижера, без человека, который держит все приводные ремни фильма в одной руке, он не получится. Чтобы была эта гармония, нужно, чтобы ты одним движением захватывал все слои фильма и мог о них сказать хотя бы самому себе, это очень важно. Потому что ты, может, своим друзьям творческим что-то промычишь, и уже для них будет это понятно. Но себе ты очень много должен объяснить.

    Хотя объяснение – это палка о двух концах. Можно дойти до того, что оно превратится в диалоги. А хуже этого ничего быть не может. Объяснение возникает на уровне какого-то поджелудочного сознания. Это не умственное, это что-то другое совсем. Совершенно непонятно, откуда ты вдруг хватаешь это, это, это, а потом говоришь – вот здесь должен быть такой цвет, здесь контраст такой, здесь фактура такая. Ты просто говоришь: «Вот это сделай, и все, без всяких!» Не надо партсобраний и всяких профсоюзных дел. Это нужно сделать, и все. А почему, я сам не понимаю.

    - Как ваши дети и внуки относятся к вашим фильмам?

    Так получилось, что сначала у меня появилась внучка, которая сейчас уже заканчивает аспирантуру в Сиэтле, она училась в Беркли, микробиолог. Я ей показал «Ежика в тумане», когда ей было 2 года. Она с таким наслаждением пропрыгала весь фильм, еще не очень хорошо говорила, но потом, когда мы сидели за столом, всем рассказывала про «Ежика», устроила целый фейерверк. Потом ей 3 года, она смотрит фильм и вдруг говорит: «Мам, что-то мне чая захотелось». И уходит. Потому что наступил момент, драматический для ежика. Потом она приходит и, зная, что это прошло, опять садится и смотрит. То есть она прошла через все эти слои сознания детства, когда действительно в тебя просто ужас вливается. У ребенка-то сознание не может быть рефлексивным в широком диапазоне, оно только еще его набирает, этот широкий диапазон.

    Что касается моих других внуков, а у Борьки моего шестеро детей, то получилось так, что Боря живет под Курском, в маленьком городке Курчатове, он иконописец. Поэтому я этих внуков видел гораздо меньше. И как они относились, не знаю. Но сейчас двое из них учатся в Абрамцевском художественном училище, на отделении по металлу. Будут ли они творцами, чем они будут заниматься, не знаю. Но я бы не хотел быть тем дедушкой, который бы их везде потом пихал. Сами, все должны сами. Пробивать путь, сами видеть творческое пространство. Потому что если кто-то начинает сзади из-за спины помогать, это прежде всего не воспитывает мужчину. А все-таки художник должен быть мужчиной, даже если он женщина.

    - Работа над «Шинелью» длится уже третье десятилетие и превращается в служение…

    Какое там служение, если в 86-м году все это перевернулось так, что у меня не было возможности. Не хочу ничего говорить о своих коллегах из других цехов, как там все происходило… Но я не из просителей. Может быть, это плохо. Но я и сейчас не прошу. Почему я здесь в Плесе раскинул торговую точку? Потому что, продавая книги, которые наша студия печатает, мы тем самым зарабатываем себе деньги. Но я считаю для себя унизительным идти к Мединскому просить деньги. А тем более писать Медведеву: «Поможите, чем можите». Не тот человек, у которого можно просить. Это одна сторона. Другая сторона – мы действительно попали в ситуацию, по поводу которой китайцы говорят: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен». Эти самые перемены грозно ударили по всем. И порой ты должен был бы в какой-то степени скурвиться, чтобы получить какие-то дивиденты. Это тоже есть, что говорить, знаем мы такие примеры. Может быть, таким путем человек покупает себе возможность работать. Я не хочу.

    Но это не значит, что мы не работаем. Но приходится работать по принципу «Я пролетарская пушка, стреляю туда и сюда». С одной стороны, надо заниматься заработком. С другой – строить этот творческий корпус, куда входят не только те, кто занимается работой, но и … в буквальном смысле корпус, в архитектурном. И это очень тяжело.

    Работа идет, у меня есть, что показать. Но это не означает, что она идет так, как должна. Потому что я всегда привык работать до полуизнеможения. И это мне приносило колоссальное удовольствие. Творческая работа – она восстанавливает жизненные силы, дарит смысл. И ты уже можешь сказать: «Я сегодня сделал то-то, то-то, то-то. И этот кусочек времени для меня нарезан вот такими частичками бытия, из которых составляется то, что мы называем смыслом». Хотя … «пора, мой друг, пора, покоя сердце просит». Мой друг поэт Александр Тимофеевский очень точно сказал: «Я в правильном шел направлении, а время пошло не туда…»

    Подготовила Елена Аверьянова.

    Ещё новости о событии:

    Автор легендарного «Ежика в тумане» - о плесском позоре, шестиметровой комнате и о том, почему нужно казнить режиссеров Юрий Норштейн – художник легендарный.
    08:37 29.06.2016 37.Ru - Иваново
    Юрий Норштейн: «Режиссеры вообще негодяи, их надо после фильма казнить» - ИД Частник
    Интервью с человеком, который снял "Ежика в тумане" Юрий Норштейн явно родился не в то время: при советской власти его «Сказка сказок» не устраивала чиновников из Госкино,
    15:01 28.06.2016 ИД Частник - Иваново
     
    По теме
    Региональный этап «Профессионалы» 2024 -день 1 - Медицинский колледж 26.04.24 г. прошел первый конкурсный день Регионального этапа по профессиональному мастерству «Профессионалы» 2024 в Ивановской области по компетенции «Медицинский и социальный уход».
    Медицинский колледж
    Испанские корни и русская душа - Библиотека для детей и юношества 27 марта 2024 года в Доме на Крутицкой состоялась творческая встреча с ивановским литератором, членом Союза писателей России Натальей Мануэловной Менендес.
    Библиотека для детей и юношества